Жизнь семьи жителя Ингушетии Юнуса Ведзижева резко изменилась в феврале 2020 года. Рано утром в селе Экажево дом бывшего активиста, владельца сети салонов по продаже охолощенного оружия, окружили силовики. По словам Ведзижева, правоохранители сразу открыли по нему огонь, а он, получив несколько ранений, смог скрыться. При этом во время обыска силовики не только обокрали его дом и магазин в селе Плиево, но и подкинули боевое оружие, утверждает Ведзижев.
Эта история полна странностей: федеральные российские издания сразу же объявили Ведзижева боевиком, а МВД по Ингушетии позже вообще опровергло свою причастность к обыску.
Со дня обыска прошло уже полгода. За это время Ведзижев не видел свою семью, потерял бизнес и вынужден скрываться.
В интервью Кавказ.Реалиям Юнус Ведзижев рассказал, что произошло в то утро, как ему удалось скрыться, несмотря на шесть пулевых ранений, и что он намерен делать дальше.
"Мне стреляли в спину из автоматов"
- Юнус, расскажи, что случилось в то февральское утро?
- Дело началось 14 февраля в Экажево. Утром я проснулся от шума и в мониторе камер видеонаблюдения увидел вооруженных людей, которые лезли через забор. Я быстро оделся и выглянул в окно, чтобы понять, что происходит. К этому моменту несколько вооруженных людей были во дворе и, увидев мой силуэт в проеме окна, несколько раз выстрелили в сторону дома. Я понял: раз уж начали стрелять, то их цель, скорее всего, убийство.
Тогда я принял решение покинуть дом, чтобы, если даже убьют, это не произошло в доме. Дело в том, что жилье я снимал и не хотел, чтобы это случилось в чужом доме. Сама знаешь, это у нас частое явление, когда после убийства вешают ярлык террориста, дом взрывают, утверждая, что в нем было взрывное устройство. Такое неоднократно бывало в Ингушетии, и мне очень не хотелось, чтобы чужое имущество пострадало.
Из дома через подвал я вышел на задний двор, оттуда к соседям. Уже от них - на улицу. Мне стреляли в спину из автоматов. Как я понял, стрелявших было двое, несколько пуль меня задели: одну рану я получил в правый бок и одну в руку, обе пули прошли навылет.
Там на улице были люди, это я точно помню. Стрельба продолжалась, пока я не забежал в первый открытый двор. Уже через их забор я перепрыгнул к соседям, а там еще три человека, вооруженные автоматами, находились в десяти метрах от меня, а я в этот момент стоял между домом и забором, угол дома был позади меня, примерно в двух шагах от меня. В этот момент один отдает приказ стрелять. И все трое начинают стрелять.
Честно сказать, я не надеялся уйти с этого места живым. Я уже стоял и ждал своей пули. Завис на несколько секунд. Но судьба решила иначе, пули попадали в стену рядом со мной, несколько пуль прошли через одежду, которая была на мне. Я сделал пару шагов назад, затем за угол дома - и оттуда уже в пустырь.
- Тебе наверняка нужна была медицинская помощь. Как ты справился?
- После этого я покинул Экажево и поехал в Плиево. Взял машину со двора брата, на ней добрался до аптеки в соседнем селе, там купил бинты, перекись водорода и остановился рядом с супермаркетом, где побольше машин. На пустыре или в отдаленном месте, где машин мало, на меня могли легко обратить внимание. К этому времени уже шли обыски в доме моей матери, где жила с детьми жила бывша жена.
В машине я кое-как очистил рану, обработал ее и перевязал. До вечера катался по селу, издалека наблюдал за домом, где проходили обыски. Я ждал, когда уедут силовики, чтобы понять, что происходит. Вечером, проезжая одну из улиц, за мной становится "Приора". Я сразу понял, что это "хвост". Вдруг этот автомобиль заблокировал дорогу, из него вышли несколько человек и начали стрелять в мою машину.
Одна пуля прошла через левую ногу навылет, под коленной чашкой. Вторая - по поверхности левой ноги, задев кожу. Третья попала в правую ногу. Четвертая прошла по голове, тоже повредив кожу головы. Я сразу проверил ранение головы, прощупал череп, чтобы понять, что делать дальше. Понимал, что если поврежден череп, то без медицинской помощи уже не справился бы. Череп был цел, но кожа головы была сильно повреждена.
Я чудом сумел выбраться и из этой перестрелки, недалеко уехал, но это было уже не так важно. Главным на тот момент для меня было скрыться от пуль. Я оставил машину, взял сумку с медикаментами и ушел через огороды. К этому времени уже стемнело, скрыться было нетрудно.
- Было больно?
- Боль проявляется через некоторое время после ранений, на тот момент боли такой страшной не было. Боль дала о себе знать приблизительно через час после обстрела. В основном жуткие боли были в ноге, где пуля застряла, ноги отекли сильно. Все раны той ночью я еще обработал, перевязал.
- Пулю из ноги вытащил?
- Я не знаю, что с этой пулей стало, то ли она ещё там, то ли она выпала. Кость была сбоку раздроблена, нога сильно отекла и до сих пор в непонятном состоянии.
- Как получилось, что пули тебя фактически серьезно не задели?
- Я ехал очень быстро, поэтому меня не смогли достать, да и пули прошли очень удачно. Ну, кроме одной. Это были сельские улицы, проселочные дороги, там не так легко ехать на скорости, но были моменты, которые давали мне преимущество, например, рытвины на дорогах, ухабы, я ехал прямо по ним, не жалея ни себя, ни машину, а преследовавшие объезжали все эти препятствия, это и дало мне преимущество. Но левое колесо они расстреляли, и я ехал практически на одном, ведущем колесе.
Чего хотели силовики?
- Ты видел тех, кто стрелял в тебя, знаешь их?
- Да, знаю, но об этом пока умолчу.
- О чем ты подумал, когда увидел всех этих силовиков?
- Вначале подумал, что могли приехать из-за митинга - в этот период активистов особенно преследовали, устраивали обыски, задерживали. А я был на всех митингах. Но когда начали стрелять сразу, как только меня увидели, то стало понятно, что наверняка эти люди последовали цель убить очередного ингуша.
Даже если бы пришли из-за митинга, я бы к ним в руки не попался: я же вижу, что они там наших активистов митинга удерживают по надуманным обвинениям. Да и немало у нас тех, кого пытали, убивали и сажали в тюрьмы под разными предлогами.
- Речь идет о митинге против соглашения о границе Ингушетии с Чечней, который состоялся в Магасе в марте 2019 года. По делу о митинге к уголовной ответственности были привлечены 44 человека (дела троих из них прекращены). 23 фигурантов суд первой инстанции уже признал виновными в применении к представителю власти насилия. Восемь участников тех протестов включены в федеральный список экстремистов Росфинмониторинга.
- У тебя есть предположения, почему они пришли?
- Сейчас уже картина ясная, предположений несколько. Возможно, они решили провести очередную так называемую "успешную спецоперацию" в Ингушетии и заодно нажиться на чужом имуществе. Что они, кстати, и сделали: действовали, как фашисты или мародеры, унесли все, что могли.
Во-первых, стрелять начали, как только ворвались во двор, во-вторых, в магазине появились взрывные устройства, СВУ "хатабчики", гранаты, снаряды подствольника. Их там раньше не было. Это все, скорее всего, должно было лежать рядом с моим трупом еще в Экажево, но так как им не удалось меня убить и подложить это там, на месте, они решили все это подбросить в магазин. Это они сделали после обеда, а до этого еще надеялись найти меня, убить и на труп положить. Но когда они окончательно потеряли надежду, решили использовать запасной вариант, да и это уже было их спасением, так как они устроили перестрелку в центре одного из самых больших сел в республике, при этом подвергая опасности жизнь людей, которые были на той улице. Нужно было сделать все, чтобы я выглядел как максимально опасный преступник, чтобы их стрельба была оправдана.
И магазин они выбрали тоже не случайно. В доме, где я прописан и проживает моя мать, во время обыска были люди, и подкинуть что-то было для них затруднительно, да и не так эффективно. А магазин они сами открыли, сами со своими непонятными "понятыми". Зашли, наружные камеры повернули вверх, чтобы они не фиксировали, как они там воруют товар и деньги, как заносят все, что им нужно было подкинуть. Кстати, камеры, которые они нашли внутри помещения, они тоже унесли. Но они там массу ошибок допустили, видимо из-за спешки, и эти ошибки завтра начнут работать против них.
- Что это за ошибки?
- Не будем торопить события. Всему свое время.
"Ни одного доказательства моей причастности к преступлениям"
- На твой взгляд, это общая тенденция в республике? Я имею в виду произошедшее с тобой?
- Я не первый и, судя по всему, не последний в республике, кто сталкивается с аналогичным случаем. Но я со своей стороны, естественно, приложу все усилия, чтобы это стало последним. Если, конечно, получится. Я даже буду рад, что оказался в этой ситуации. Как они сами любят говорить, "вор должен сидеть в тюрьме". Да, в тюрьме, вне зависимости от того, где он работает и какую должность занимает.
- Зачем тебе это? Тебе не страшно?
- Они совершили ряд тяжких преступлений. Они не уважают законы, такие люди, я считаю, не имеют права порочить честь сотрудников правоохранительных органов. У нас есть достойные патриоты, они должны заменить этих людей, и если мы каждый раз будем бояться и оставлять таких преступников, в нашей республике преступления будут продолжаться до бесконечности.
Если я совершил какое-то преступление, то нужно действовать по закону, а не приходить средь бела дня с оружием. Я ничего не нарушал, у меня была официальная регистрация ИП, налоги платил.
До сих пор они не предоставили ни одного доказательства моей причастности к тем преступлениям, в которых они меня обвиняют. В магазин, если даже они не подложили бы, любой мог занести все что угодно. Среди моих клиентов было немало сотрудников [правоохранительных органов], включая тех, кто принимал и принимает непосредственное участие в этом деле.
- Ты связывался с кем-то из семьи? Скучаешь по ним?
- Связывался по телефону в день происшествия, хотел узнать, что происходит у родственников, где проходили обыски в тот день.
- Твоя жена Мариам Хорава борется за твое доброе имя и вообще за справедливость. Как ты считаешь, это может быть опасным для нее?
- Опасность, конечно, есть, но я знаю тех, кто все это затеял: они из наших, и винить тут пришельцев из космоса не нужно. Думаю, не стоит им продолжать эту игру, тем более против моей семьи. Они и так потревожили мою мать, напугали детей из-за того, что я не дал им себя убить.
Мы должны помнить, где мы живём. Меня могут, конечно, убить, но дело тем не закончится. Кража имущества, проникновение в дома, оскорбление, клевета и покушения на убийство - все это может привести к последствиям, я бы посоветовал людям исправиться и признать свои ошибки и не усугублять ситуацию.
- Как ты считаешь, какие планы у силовиков в отношении тебя? И какие твои собственные планы?
- Я не стал бы обобщать, говоря "силовики". Там, думаю, заинтересованы отдельные люди, тем более сейчас, когда они приложили руку к моему личному имуществу и товару из магазинов. Думаю, раз уж они нашли в моем магазине оружие и взрывчатые вещества, то необходимо установить владельца всего этого или найти того, кто его туда занёс, преследуя определенные цели, что я непременно и сделаю.
Единственная возможность связать все это оружие со мной - лишить меня гарантированного Конституцией РФ права не давать против себя показания и под пытками или шантажом заставить взять все это на себя. Думаю, это они и попытаются сделать, убить, пытать или шантажировать.
Планирую искать факты и привлечь к ответственности причастных к краже, к обстрелу, к превышению полномочии. Полную ответственность за это несут начальники РОВД и ЦПЭ, которые в тот день отдавали приказы и сегодня скрывают тех, кто украл и кто стрелял. Они, наверное, забыли, что в этой маленькой республике ничего не скрыть. Сегодня мне понятно, у кого было то, что у меня в магазине украли, кому кто и что подарил и продал. Но об этом не сегодня.
***
Супруга Ведзижева Мариам Хорава подала в суд на 5 канал и РЕН-ТВ: ее возмутило, что они бездоказательно объявили ее мужа боевиком, причастным к преступлениям в Ингушетии. Хорава требует не только удаления материала, порочащего честь его мужа, но и извинений от телеканалов.
В июне Ведзижев выложил в сеть видео, в котором заявил, что сотрудники Центра “Э” забрали данные с камер видеонаблюдения, фиксировавшие происходящее перед его домом, чтобы скрыть свои преступления и то, что сам Юнус не стрелял в сотрудников. При этом, по его словам, они не знали, что в магазине тоже стояли камеры: они и зафиксировали, как сотрудники Центра “Э” грабили его магазин.
