25 июня в России началось голосование по поправкам в Конституцию. Оно продлится неделю. За две сотни поправок те, кто придет, вынуждены будут голосовать пакетом, включающим и ту, что дает Владимиру Путину возможность еще дважды избираться, оставаясь у власти до 2036 года. Агитировать против пакета поправок власти оппонентам не дают, ссылаясь то на эпидемию, то на то, что агитация не разрешена. При этом государство под видом информирования агитирует за поправки, участвует в этом и Центризбирком.
К голосованию президент Путин объявил об очередном пакете социальной помощи, одновременно с 1 января власти повышают налоги. Зарабатывающие более 5 миллионов в год будут платить налог не 13%, а 15% с суммы превышения 5 миллионов. Эти деньги якобы пойдут на лечение детей.
"Энергетическая держава" с раздутым военным бюджетом, активно участвующая в локальных войнах, тратящая треть бюджета на силовые структуры, 60 миллиардов иным способом получить не способна.
Что еще ждет страну и общество после того, как власть продавит поправки?
Предвыборные планы власти и их проекцию на будущее в эфире Радио Свобода обсуждают доктор экономических наук Евгений Гонтмахер, политолог, психолог Наталия Шавшукова, координатор движения "Голос" Роман Удот.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: В России 25 июля началось недельное голосование по поправкам в Конституцию. За две сотни поправок вынуждены голосовать пакетом, включающем и обнуление, возможность для Владимира Путина еще дважды избираться и править до 2036 года. Перед голосованием президент Владимир Путин объявил об очередном пакете социальной помощи. Планы власти обсудят наши гости: у нас в студии политолог, психолог, сотрудник Школы местного самоуправления Наталия Шавшукова, на связи член комитета "Европейский диалог" доктор экономических наук Евгений Гонтмахер и член совета движения наблюдателей "Голос" Роман Удот.
Наталия, вы как Юлия Галямина, кажется, теперь главные враги строя, вас разоблачают как "агентов мировой закулисы". Получается, это ответ на смелые выступления на федеральных телеканалах и призывы движения "Нет"?
Наталия Шавшукова: Я думаю, да. Я думаю, что очень сильно испугались моего выступления на НТВ, зачем-то связали меня с оргкомитетом движения "Нет". Я в этот оргкомитет не вхожу. Я, конечно, продвигаю эти идеи по мере своих возможностей.
Михаил Соколов: То есть ваша позиция в данном случае сейчас совпадает по голосованию, идти и голосовать все-таки?
Наталия Шавшукова: Да, конечно.
Михаил Соколов: А почему?
Наталия Шавшукова: Я понимаю, что поправки приняты. Я понимаю, что исход голосования мы не можем контролировать. Я понимаю, что тот цирк, который мы сейчас наблюдаем с голосованием едва ли не в помойках, – это никакой не референдум, никакие не выборы, это непонятно что. Я придерживаюсь принципа лягушки в банке: давайте шевелить лапами, и может быть, что-нибудь получится.
Михаил Соколов: А как шевелить? Пошел, проголосовал, а потом все сфальсифицировали, например. Их доводы такие: или участвовать в процедуре, которая неконституционна и ужасно, как вы уже отметили, организована, но просто неприлично, неохота, зачем ввязываться в это чудовищное мероприятие?
Наталия Шавшукова: Если мы не можем показать свое несогласие на избирательных участках, нам нужно показывать свое несогласие всеми способами, которые у нас остаются. А именно показывать свое несогласие в интернете, показывать свое несогласие публично. Я, например, хожу по городу с маской "Обнулись". Показывать свое несогласие в разговорах, в мемах, распространение всего, чего угодно. Всеми способами нам нужно показать себе самим, гражданскому обществу, властям, что мы против. Если они устраивают виртуальную Поклонную гору, мы должны отвечать виртуальной Болотной.
Михаил Соколов: Это вы про миллион человек в Москве, которые записались на электронное голосование? А вдруг они по зову сердца Алексея Венедиктова записались?
Наталия Шавшукова: Я думаю, что среди тех, кто записался, значительная доля людей, которые опасаются действительно эпидемии, их можно понять. Я думаю, что для самосохранения они могли это сделать или могли на них надавить. Я думаю, что это массовое добровольное движение. Но проголосовать можно как угодно. Я думаю, что многие понимают, держат фигу в кармане, многие понимают, что можно сказать начальнику "да, я проголосовал", а как проголосует – это по велению сердца.
Михаил Соколов: Роман, как вам первый день голосования с этими голосованиями на багажниках, в палатках? Вообще какое-то посмешище, зачем власть выставляет на посмешище?
Роман Удот: Первый день восхитительно прошел, нравится нам это все. Когда они голосование превратили в какое-то подобие решета, когда огромное количество отверстий, дырок предусмотрено Центральной избирательной комиссией при этом голосовании, то комиссии так же не готовы к этому хаосу, как мы не готовы. Они надеялись обмануть нас, но они запутали сами себя. Наталия говорила о том, что вряд ли массовое было движение регистрироваться электронно. Некоторые господа, такие, например, как Лобков, наш журналист Вайсенберг и даже ваш покорный слуга, мы тоже зарегистрировались электронно. Уже первая дыра, которая была обнаружена в хаосе этих положений, необкатанных, необработанных, Лобков проголосовал дважды, в результате чего стационарный ящик должен быть аннулирован, хотя это тоже противоречит законодательству. Вайсенберг проголосовал бумагой, настаивает на том, что его голос бумажный настоящий, а он передумал голосовать электронно, чем вообще ставит комиссию в полный тупик, потому что они не могут аннулировать его голос, избиратель говорит, что он настоящий. Но это просто конкретные примеры, как хаос начинает играть против них. Я думаю, что это первый день.
Кстати, я хочу сделать поправку, на самом деле голосование в удаленных районах началось уже раньше. В горных селениях Северной Осетии уже проголосовали. И в нарушение всех норм и правил председатель комиссии уже сообщил, что 87% высокогорных жителей поддержали поправки. Нам неизвестно, знают ли они вообще о содержимом этих поправок. Но тем не менее, такой поток необычной, восхитительной для наблюдателей информации уже начал идти. Я думаю, что к 1 июля будет все лучше и лучше, интереснее и интереснее.
Михаил Соколов: Кстати говоря, таких экспериментаторов, как Лобков, их не накажут? Могут же оштрафовать. Уже такой стоит визг, что это провокация. Памфилова уже на эту тему высказалась.
Роман Удот: Я слышал, что по комиссиям разослали письмо о том, что провокаторы из "Голоса" устраивают двойные голосования. Я польщен, что в наши ряды вписали известного журналиста. Вайсенберг не нарушал. Лобкову светит до 30 тысяч рублей. Я думаю, оно того стоит, потому что мы должны показать несовершенство системы – это наша работа, это работа журналистов. Я думаю, что общество должно скинуться, сказать ему спасибо, возблагодарить его финансово в том числе.
Михаил Соколов: Я бы на месте властей не раздувал эту историю, не штрафовал бы Лобкова. Я думаю, что они разумно поступят. А вы как считаете?
Наталия Шавшукова: Я думаю, что они действительно не заинтересованы в том, чтобы эту историю раздувать. Потому что если ее раздувать, то "эффект Стрейзанд", как мы помним, возникнет.
Михаил Соколов: Длинный след будет. Владимир Путин сегодня тоже высказался по поводу голосования. Давайте мы его послушаем.
Владимир Путин: Наша общая важнейшая задача – чтобы результаты общероссийского голосования были абсолютно достоверными, легитимными. Здесь нельзя допускать никакой принудиловки, "накрутки" явки. Не говоря уже о сбоях при учёте поданных голосов, чтобы впоследствии никто и никогда не мог поставить под сомнение ту позицию, которую выскажут граждане России. Вы знаете, я уже многократно говорил об этом, в целом изменения, которые намечены в Основной закон, в Конституцию, они не требовали по действующему закону общероссийского голосования. Я посчитал, что это чрезвычайно важно, чтобы люди высказали своё прямое отношение к тем поправкам, которые предлагаются. Только они сами, только наши граждане вправе решать, каким быть нашему Основному закону.
Михаил Соколов: Наталия, что вы скажете о выступлении Владимира Путина? Я привык к тому, что если Путин говорит что-то за, получается все абсолютно наоборот. Это регулярная добрая традиция. Если он говорит, что нужно, чтобы никакой принудиловки, накрутки явки, многие чиновники уже должны понять, что можно все это делать.
Наталия Шавшукова: Он говорит те вещи, которые от него ожидают услышать. Путин уже давно работает в режиме рефлексивных реакций на фокус-группы. Кремль проводит фокус-группы, смотрит, как народ на что реагирует, пишет аналитические записки президенту, он на них отвечает. Народ недоволен нечестным голосованием, выйдите и скажите.
Михаил Соколов: Еще тут такой сюжет, что он царской волей делает подарок. Это голосование – это вам подарок. Мы могли без вас обойтись, но мы вас позвали, несмотря на эпидемию, легитимировать наши решения.
Наталия Шавшукова: По факту это такое проявление полувизантийской, полукриминальной традиции. Приняли поправки, но сделали это без уважения, вот теперь нужно с уважением пойти, поклониться царю-батюшке, сказать: да, мы за поправки.
Михаил Соколов: Еще один сюжет, тоже связанный с голосованием, – это подарки Владимира Путина избирателям перед ним. Путин выступал два дня назад, там целая фактически программа разнообразных даров гражданам. Что вам показалось наиболее важным из числа социальных решений, которые были приняты перед историческими днями обнуления?
Евгений Гонтмахер: Если отвлечься от всех этих политических вещей, потому что, конечно, момент, когда подарки были выданы, он мало связан с реальной ситуацией в стране, экономической, социальной. Конечно, это было связано с тем голосованием, которое сегодня началось. Адреса, куда Путин дал свои подарки, довольно тучные на самом деле. Все-таки какой-то обучающий элемент есть в его политике за все эти длинные годы. Прежде всего с точки зрения расходов – это 10 тысяч семьям с детьми несовершеннолетними. Эта мера правильная, другое дело, что он решил, что мало было в июне заплатить, давайте заплатим еще сейчас. А что дальше? Я боюсь, что люди из кризисного состояния долгие месяцы еще не выйдут хотя бы на тот уровень, который был до начала всего этого дела.
Пять лет практически доходы населения падали даже по официальным данным. Поэтому эти подарки семьям с детьми, безусловно, на безрыбье и рак рыба, но это не напоминает какую-либо политику.
Второе, что, наверное, сейчас подробно обсуждается, – это то, что он вроде бы плоскую шкалу подоходного налога решил сделать более справедливой. Эти 15% на те доходы, которые у человека превышают 5 миллионов рублей в год. Если внимательно посмотреть, арифметика простая, кто у нас в стране зарабатывает официально 410 тысяч рублей в месяц? Я, например, в своем окружении, если не считать каких-то топ-менеджеров очень крупных компаний, я подозреваю, кто-то из них столько зарабатывает. Это буквально 0,1–0,2%. Эти деньги целевым образом снова же пойдут, как им было объявлено, для помощи больным детям, там действительно очень дорогостоящие лекарства, процедуры.
Но у меня возникает вопрос: а что же у нас в нашем богатом государстве, которое столько получило денег от нефтегазовой ренты в годы Путина, эти деньги до этого не водились? Путин же, кстати говоря, сказал, видимо, это его раздражает, что эти фонды делают кампании, чтобы собрать деньги в пользу этих детей, давайте мы сделаем фактически целевой налог. Возникает вопрос: нужно было 20 лет для того, чтобы пойти на такую меру? Все эти социальные реакции, которые мы сейчас видим, вроде бы они неплохие, денег где-то добавят, какие-то послабления по налогам, но они все запоздалые и они не носят комплексного характера. Потому что это буквально сиюминутно.
А что будет Путин делать через квартал, через полгода, этого никто не знает. Экономика находится в состоянии пока падения вниз. МВФ делает прогнозы в отношении российской экономики сейчас хуже, чем это было до того. Как из этого выбираться, из этой ямы, куда мы летим? Вот в чем сейчас главная проблема. Путин почему-то об этом ничего не сказал. План правительства, о котором много говорят, я догадываюсь, что там это чисто формальные меры, снова улучшить, углубить. Денег, скажем так, больше тратить не будут на экономику. Чуть-чуть в социалку подкинули. Поэтому я к этому путинскому посланию отношусь очень скептически.
Михаил Соколов: А вообще эти 60 миллиардов можно было взять из других статей бюджета? В конце концов, я где-то читал, что это 6% расходов Министерства внутренних дел или сокращение в два раза того, что тратится в Москве на плитку, например. Обязательно было такой слегка демагогический ход делать и жертвовать одним из достижений путинского периода, которым считают плоскую шкалу налогов?
Евгений Гонтмахер: Конечно, ресурсов было очень много. 60 миллиардов, конечно, для простого человека это большие деньги, но для нашего бюджета, для нашего государства это очень небольшие деньги. Потому что есть Фонд национального благосостояния, который уже давно зашкалил за триллион рублей. Там найти 60 миллиардов для того, чтобы два, три, четыре года обеспечивать потребности хотя бы, 60 умножить на 4, элементарно. Кстати, не забывайте в этом восторге, который у некоторых: вот наконец богатые заплатят за лекарства этим детям. Там есть одна очень неприятная техническая сторона. Дело в том, что эти деньги появятся по итогам 2021 года, то есть только в 2022 году. У меня возникает вопрос: эти дети нуждаются в этих 60 миллиардах прямо сейчас, и в 2020 году, и в 2021 году. Поэтому ресурсы есть. Это такая популистская демагогия, что мы богатых прищучим.
Кстати говоря, это тоже вопрос, насколько богатые будут эти деньги платить. Я не уверен в этих 60 миллиардах, потому что есть очень много разных фокусов для того, чтобы зарплату показывать ниже черты 5 миллионов рублей в год. Многие из этих богатых людей и так в виде благотворительности давали деньги в эти фонды, которые собирали для детей с заболеваниями. А сейчас они что скажут: зачем нам давать благотворителям, пожалуйста, пусть у нас государство возьмет в виде этого дополнительного налога. В результате снова та сумма средств, которые будут идти на эти цели, она уменьшится. Поэтому, мне кажется, эта вещь мало продуманная, она броская, может быть, в преддверии 1 июля посчитал, что она сыграет роль на этом голосовании, но на самом деле боюсь, что эффекты побочные могут быть не меньше.