12 декабря – день Конституции России. Вторая статья этого документа декларирует, что "человек, его права и свободы являются высшей ценностью". "Кавказ.Реалии" спросил правозащитников, работающих в республиках Северного Кавказа, о том, насколько, по их мнению, это утверждение связано с реальностью.

"Последняя надежда – ЕСПЧ"

"Ситуация с правами человека на Кавказе в последнее время ухудшается, – рассказал "Кавказ.Реалии" адвокат Магомед Аушев. – Возможно, я это замечаю из-за своей работы. Люди требуют перемен, гражданская активность увеличивается, власть использует механизмы для ее подавления. Много проблем с судами и следственными органами, мне кажется, что в 90-е годы все было намного честнее. В уголовном праве сейчас трудно добиться справедливости. Следствие фабрикует дела, люди получают сроки. Политическая сфера неотделима от нашей повседневной жизни. Люди попадают в жернова уголовного преследования. У нас остается последняя надежда – ЕСПЧ. И это несмотря на то, что только малая толика дел доходит до него. Раньше ЕСПЧ не имел такого значения".

С Аушевым согласны и правозащитники в других регионах.

"Я фундаментальных изменений не вижу, но есть прецеденты, когда отдельные люди были вынуждены добиваться защиты своих прав через Европейский суд. Это говорит только о том, что для того, чтобы что-то реально менялось, людям надо было обращаться в ЕСПЧ", – считает одна из основательниц осетинского движения "Сестры" Агунда Бекоева.

Читайте также "Рассчитывать на государство - иллюзия". В Осетии обсудили проблему побоев

Среди главных проблем в сфере защиты прав человека на Кавказе правозащитница выделяет три.

"Во-первых, это жестокие пытки в полицейских участках, – говорит Бекоева. – Эта проблема одинаково страшна во всех субъектах СКФО. В Осетии запытали до смерти Владимира Цкаева, в Чечне издеваются над гомосексуалами. Расчеловечивание происходит страшное. На второе место я бы поставила проблему домашнего насилия, которая, в силу своих особенностей, остаётся как бы 'невидимой', но время от времени случаются громкие убийства, и с каждым годом игнорировать этот невидимый айсберг все труднее. В соседних республиках к проблеме домашнего насилия прибавляется еще и то, что у женщин при разводе отбирают детей. В Осетии такого нет, но сложно игнорировать то, что происходит за 100-200 км от тебя. И третье: на Кавказе трудно работать правозащитникам, фондам и НКО. Некоммерческие правозащитные организации в лучшем случае получают президентские гранты, либо какие-то небольшие деньги из Европы. За последнее им постоянно приходится выслушивать обвинения в 'работе на Госдеп'".

"На периферии полный мрак"

Чеченская правозащитница Таус Серганова считает, что на Кавказе ситуация мало чем отличается от общероссийской.

Правозащитница Таус Серганова

"Нет принципиальных отличий от того, что происходит с правами человека по всей стране, – уверена Серганова. – Главная проблема – отсутствие независимого суда в России. Все остальное – следствие. Если в Москве еще возможно кого-то вытащить из 'конвейера' фабрикаций уголовных и иных дел, то на периферии полный мрак. Человек не может рассчитывать ни на что и ни на кого, за крайне редким исключением. Права человека в России – это параллельный мир, который редко пересекается с реальным".

Журналист и общественный активист Бекхан Хашагульгов также видит большую разницу между соблюдением прав человека в столице и на Кавказе.

"В лучшую сторону ситуация точно не меняется, – говорит Хашагульгов. – Возможно, права человека лучше соблюдаются в центральной части страны, но на Кавказе они игнорируются. Проблемы жителей Чечни, Дагестана, Ингушетии не вызывают такого внимания, как проблемы того же Егора Жукова. Митинги в Ингушетии были единственным массовым событием на постсоветском пространстве, которое проходило демократично. Но к их участникам все равно нашли, как придраться, и по сей день многих из них удерживают в заключении, не предъявив обвинений".

По мнению Хашагульгова, это наглядно показывает, какие права у человека на Кавказе.

"Если человек очень громко о себе заявляет, начинает тыкать пальцем в закон, находится какое-то дело, которое ему 'пришивают'. Против силовой машины нет какого-то способа защиты. Наши активисты, начиная от общественников и заканчивая журналистами – кто за границей, кто в СИЗО", – заключил он.