В Боснии и Герцеговине в тюрьме города Тузла уроженка Чечни Селима Хадисова дожидается решения суда об экстрадиции. Она сбежала от домашнего насилия и запросила убежище в этой стране, но в России ее обвинили в терроризме и запросили выдачу через Интерпол. Чеченка отрицает вину и просит освободить ее, чтобы воссоединиться с тремя детьми – уже почти два месяца они находятся в центре для мигрантов.
История Селимы не единична. После начала полномасштабной войны против Украины сотни беженцев из регионов Северного Кавказа пытаются обосноваться в Боснии и Герцеговине или пересечь ее, чтобы попасть в Хорватию и попросить убежища на территории Евросоюза. Как ранее выяснила Балканская редакция Радио Свобода, только в конце 2022 года в Боснию и Герцеговину приехали несколько десятков таких беженцев. Некоторые из них также попали под арест.
Избежать экстрадиции в Россию Селиме Хадисовой помогают несколько правозащитных организаций. Об особенностях экстрадиции из Боснии и Герцеговины и возможных нарушениях в таких делах в интервью сайту Кавказ.Релии рассказала координатор организации Human rights house Banja Luka Теа Покрайчич.
– Как бы вы описали кейс Хадисовой?
– Ее случай является тревожным примером опасностей, с которыми сталкиваются женщины на Северном Кавказе. Селима – жертва гендерного насилия, которая осмелилась искать защиту для себя и своих детей. После того как ей наконец удалось сбежать из Чечни с детьми и уехать в Турцию, семья ее первого мужа, предположительно связанная с режимом Рамзана Кадырова, похоже, сфабриковала уголовные обвинения, чтобы заставить ее вернуться.
– По вашему опыту, насколько распространена подобная практика фабрикации дел ради возвращения сбежавшего человека?
– Фабрикация уголовных дел против женщин, осмелившихся сбежать из дома, где их подвергали насилию, кажется, является безотказной тактикой, используемой чеченскими семьями. В Чечне домашнее насилие и насилие против женщин не считаются преступлением, а, напротив, нормализованы и даже публично поддерживаются представителями власти. Вредные обычаи, включая убийства чести, принудительные браки и культурную практику лишения матерей родительских прав, ставят Селиму и ее детей под серьезную угрозу. Запрос о ее экстрадиции вызывает опасения по поводу возможного возвращения в регион, который печально известен пренебрежением к безопасности женщин и поддержкой насилия на гендерной почве.
– Селиме позволяют видеться с детьми?
– С 29 сентября 2024 года, с момента прибытия в Боснию и Герцеговину с целью поиска убежища, Селима содержится в тюрьме Тузлы. Ее трое маленьких детей были отделены от матери прямо в аэропорту и помещены в учреждение для несовершеннолетних без сопровождения. Почти месяц понадобился, прежде чем им наконец разрешили увидеть ее. После трехчасовой поездки им дали 15 минут, чтобы побыть рядом с матерью. В комнате для свиданий в тюрьме их разделяло толстое стекло – они могли слышать ее голос только через проволочную перегородку, детям не позволили обнять мать.
Случай Селимы Хадисовой подчеркивает, как международные договоры, предназначенные для обеспечения правосудия за границей, такие как Европейская конвенция о выдаче, бесцеремонно используются для манипуляций и содействия трансграничным нарушениям прав человека.
– Выделяется ли дело Хадисовой на фоне других дел об экстрадиции?
– В то время как экстрадиция является простой правовой процедурой, чтобы преступники не могли избежать правосудия за рубежом, в случае Селимы речь идет о спасении от насилия и дальнейших нарушений прав человека. Статья 3 Европейской конвенции о правах человека (ЕКПЧ) запрещает экстрадицию в государство, где существует реальный риск пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения.
Мы хотим прямо заявить: Селима борется не одна
В случае с Селимой этот риск не является гипотетическим: если ее вернут в Чечню, она столкнется с систематической дискриминацией, насилием и вредными традициями, включая фактическое лишение ее родительских прав. Европейский суд по правам человека последовательно утверждает, что такие риски являются достаточным основанием для отказа в экстрадиции, поскольку отправка кого-либо на встречу с такими условиями будет нарушением Конвенции. Более того, обвинения против нее кажутся политически и культурно мотивированными, что ставит под сомнение законность запроса на экстрадицию.
– Как ваша организация помогает ей? И как вы вообще помогаете в случаях запроса экстрадиции?
– Human Rights House Banja Luka занимается делом Селимы с момента ее задержания в аэропорту Сараево. Мы сотрудничаем с ее адвокатом Эмиром Газичем, общественными организациями и правозащитниками по всему миру, чтобы предотвратить ее экстрадицию и обеспечить правильное рассмотрение ее заявления на убежище. Мы работаем над тем, чтобы привлечь внимание к опасностям, которым она подвергается, и добиваемся того, чтобы Босния и Герцеговина соблюдала свои международные обязательства в рамках ЕКПЧ и Конвенции о статусе беженцев 1951 года.
Мы ранее не занимались случаями экстрадиции, но случай Селимы далек от типичного запроса на экстрадицию – это серьезный трансграничный кризис прав человека, который нельзя игнорировать.
– Как вообще происходит процесс экстрадиции?
– Экстрадиция – это форма международного сотрудничества, позволяющая одной стране запрашивать передачу лица, обвиняемого или осужденного за преступление. В случае Боснии и Герцеговины и России запросы на экстрадицию регулируются Европейской конвенцией 1957 года и ее первыми двумя протоколами, а также двусторонним соглашением о взаимной правовой помощи 1962 года.
Когда Россия разыскивает человека, его могут задержать на пограничных пунктах по ордеру из Интерпола. Затем задержанного доставляют к судье по предварительному рассмотрению, который устанавливает его личность и информирует его о причинах запроса на экстрадицию. Важно отметить, что в случае с Селимой Хадисовой Россия не предоставила доказательств по предполагаемым преступлениям, которые оправдывали бы арест. Ордер на арест Селимы не содержал номера и конкретных обвинений, что побудило суд Боснии и Герцеговины срочно запросить недостающую информацию.
Временное содержание под стражей разыскиваемого может длиться до 18 дней, в течение которых должен быть рассмотрен запрос на экстрадицию. Если необходимые документы не предоставлены Россией в течение этого срока, может быть запрошено продление до 40 дней, как это произошло в случае Селимы. Если к новому сроку необходимые документы не поступят, человека освободят.
Обычный процесс экстрадиции состоит из двух этапов: сначала суд оценивает законность запроса на экстрадицию, что можно обжаловать, а окончательное решение принимает министр юстиции. Даже если суд разрешит экстрадицию, министр может отклонить запрос.
Если решение об экстрадиции принято, об этом сообщают в том числе в Интерпол и пограничную полицию, которые занимаются логистикой. Человека должны выслать в течение 30 дней.
– Насколько тщательно в Боснии и Герцеговине обычно рассматривают подобные запросы об экстрадиции?
– Такие дела обязаны рассматривать тщательно, это обязательство предписано Европейской конвенцией о защите прав человека, национальным законом о взаимной правовой помощи в уголовных делах, законом об убежище и так далее.
Однако на практике это обязательство часто игнорируется. Дела об экстрадиции считаются срочными, ими редко интересуется общественность – из-за этого запросы часто обрабатываются автоматически на всех стадиях. Нередко задержанные лица лишены компетентной правовой защиты во время слушания. Суды, как правило, ограничиваются проверкой очевидных и легко проверяемых формальных условий, таких как подтверждение, что человек не является гражданином Боснии и Герцеговины и не обвиняется здесь по другим делам.
Частые нарушения возникают в делах экстрадированных, которые были осуждены заочно, без их присутствия. Босния и Герцеговина должна обеспечить и прописать в решении об экстрадиции, что такие лица получат повторное судебное разбирательство после экстрадиции. Это требование часто нарушается не намеренно, а из-за отсутствия преданности делу со стороны уполномоченных государственных служащих, что приводит к серьезным нарушениям прав человека, которые редко признают и почти никогда не озвучивают публично.
На практике давление на людей может оказывать даже судья
Наибольшая несправедливость возникает, когда арестованные иностранцы соглашаются на упрощенную процедуру экстрадиции. Хотя это может показаться выгодным с точки зрения времени и ресурсов, это приемлемо только в том случае, если человек действительно полностью осознает свои права, знает и не возражает против предъявленных ему обвинений и понимает необратимые последствия своего согласия. В упрощенной процедуре дело практически не изучают, а экстрадицию осуществляют вслепую.
На практике давление на людей может оказывать даже судья, побуждая согласиться на упрощенную процедуру, утаивая важную или сообщая неверную информацию, чтобы поскорее закрыть дело. Хотя в протоколах всегда указано, что человека проинформировали о последствиях, но иногда эти заявления судьи и адвоката, часто некомпетентного и незаинтересованного, противоречат тому, что люди в итоге не понимают, на что они соглашались. Эти случаи обычно остаются незамеченными и не подвергаются должному контролю.
- Во Франции, Австрии и Бельгии прошли митинги против экстрадиции 25-летнего чеченского беженца Муслима Цинцаева. На родине из-за антивоенной позиции его похищали кадыровцы, заявлял он. В России Цинцаева обвинили в терроризме из-за перевода двух евро знакомому и объявили в международный розыск. Случаи депортации из стран Европы уроженцев Чечни вызывают тревогу, говорят опрошенные редакцией Кавказ.Реалии активисты. Они отмечают, что это ставит под удар членов диаспоры.
- В Бельгии вынесен приговор четырем сторонникам международной террористической группировки "Исламское государство". Трое из них – этнические чеченцы. Решение суда вновь привлекло внимание к проблеме радикализации части молодежи из диаспор в Европе. При этом и местные власти, и чеченские правозащитники подчеркивают: сотни тысяч чеченцев являются законопослушными жителями ЕС, которые работают, имеют гражданскую позицию и нередко выступают за свои новые страны на спортивных соревнованиях.
Форум