2 июня 1962 года милиция, армия и КГБ СССР расстреляли демонстрантов Новочеркасского электровозостроительного завода, которые выступили против повышения цен на продукты. Информация о количестве погибших и раненых долгое время была засекречена. Сегодня официально известно о 26 погибших и порядка 90 раненых. Еще семь человек были расстреляны по приговору суда, более 100 получили сроки от двух до 15 лет лишения свободы. Все они были реабилитированы в 1996 году.
Российские власти признали трагедию – в Новочеркасске появился памятный знак жертвам расстрела, в 2008 году цветы к нему возложили Владимир Путин и Дмитрий Медведев. Однако сейчас на заводе отказываются вспоминать о случившемся, а архивные документы о Новочеркасском расстреле были вновь засекречены.
О том, кто виноват в подавлении протеста рабочих, как очевидцы оценивают событие спустя десятилетия и почему власть пытается не вспоминать об этой странице истории, Кавказ.Реалии рассказала автор исследования "Новочеркасск. Кровавый полдень", историк и публицист Татьяна Бочарова.
– "Новочеркасск. Кровавый полдень" написан по архивным материалам, собранным в 1990-е годы. Насколько доступны были в свое время засекреченные сведения?
– В книге, конечно, большой документальный фонд. Весной 1992 года из только что открытого Государственного архива я привезла документы "Особой папки" ЦК КПСС. Они были рассекречены после путча 1991 года, их планировали использовать для суда над компартией – эту идею озвучил близкий к Борису Ельцину политик Сергей Шахрай – но позже тема исчезла из повестки дня.
Тогда же нам в руки попали материалы прокурорской проверки 1990 года – фотопленки КГБ, допросы и свидетельства оперативников, некоторые указания на места захоронений. Протоколы судов над участниками забастовки и решения об их реабилитации находились в открытом доступе и публиковались в СМИ. Значительную часть воспоминаний и свидетельств мы собирали непосредственно у самих участников забастовки и демонстрации, жителей Новочеркасска.
Документы по событиям в Новочеркасске уже практически уничтожены или глубоко запрятаны
Гласность позволила прикоснуться к этой государственной, строго секретной тайне. Но на очень короткое время – 1991–1992 годы. Конфликт президента и Верховного Совета осенью 1993 года, расстрел из танка Дома правительства, арест оппозиционеров перечеркнул "демократичность" Ельцина, легитимизировал право высшей власти подавлять массовые выступления. Мы стали получать отказы в реабилитации подопечных, архивы закрывались.
– Если бы исследование проходило в наше время, каков шанс историку получить доступ к нужным материалам?
– Сегодня уже практически уничтожены или глубоко запрятаны документы по событиям в Новочеркасске в 1962 году. Знаю об этом от коллег-журналистов, которые пытались их получить. И специалисты-историки рассказали, что таких материалов нет в доступе, а на те, что сохранились, снова наложен гриф секретности.
– "Меня долго мучил вопрос: можно ли было избежать трагедии. Я думаю, можно", – отметили вы в одном из интервью. По вашему мнению, при каких условиях расстрела бы не было?
– Конфликт шел в нарастающем темпе, в нескольких стадиях. В каждой была возможность остановить выступление. На заводе можно было не хамить рабочим, оскорбляя их достоинство, предлагая пирожок вместо мяса, а вместе с профсоюзом и активом согласовать позиции, обсудить требования. И для начала отменить решение о расценках [на оплату труда], снижение которых так совпало с повышением цен [на продукты]. Многое можно было решить в первый день, еще 1 июня 1962 года. Но переговоров не было, партийные чиновники избрали метод устрашения. Возможно, если бы на следующий день рабочие не организовали демонстрацию и поход в центр города (от завода это восемь километров), то забастовка бы приобрела затяжной характер.
Однако более пяти тысяч сотрудников завода показались большой угрозой правящему режиму. Стихийный взрыв негодования предпочли задавить силой. Это было и ошибкой, и расчетом.
– Можно ли утверждать, что в Новочеркасской трагедии виноват лично и только Хрущев, а расстрел рабочих – исключительно его инициатива?
– По всей видимости, у партийной верхушки возобладало желание погасить конфликт любым методом. Предвестником расстрела стал случай в горотделе милиции Новочеркасска, где в результате нападения демонстрантов, желающих освободить своих, якобы находящихся под арестом товарищей, солдатами охраны было применено оружие – тогда появились первые погибшие. Вскоре на площадь у Горкома КПСС к основной массе митингующих подошел расстрельный взвод. Впрочем, уже с утра того дня на крышах зданий вокруг находились снайперы.
Следствие 1992–1994 годов, которое проводила военная прокуратура, имело целью выявить законность применения оружия, максимально скрывая истинных исполнителей, искажая факты.
Милиционер, который хоронил убитых, мучился совестью и рассказал правду
У виновника этого преступления одно имя: власть. Хрущев на тот момент – ее номинальный носитель. И, как полагает следствие, он имел право принимать любые решения. "Более виноватым" назван Фрол Козлов, второе лицо в государстве, который находился на месте событий, в Новочеркасске. Хрущев в какой-то мере – заложник ситуации и той информации, которую ему передавали из Новочеркасска. Вероятно, расстрел в Новочеркасске демонстрации рабочих стал одним из аргументов для его отставки.
– Письменного распоряжения о расстреле действительно не было? Почему тогда власти на месте решились на такой шаг?
– Письменных распоряжений вообще не было, общение велось по специальной связи. Выездной состав ЦК КПСС под началом Козлова с подачи КГБ формировал как бы коллективное решение на месте. Хрущев устно выдал карт-бланш на стрельбу, особо не задумываясь. 6-я статья Конституции СССР закрепляла в стране главенствующую роль партии – поэтому бюрократии не было, была "идеологическая связка", распространенная система в советское время.
– Новочеркасск начала 1960-х годов мало чем отличался от провинциального городка в любой другой точке России ни по уровню жизни населения, ни по ценам. Почему трагедия произошла именно здесь?
– Это комплекс причин. Базовые – совпадение понижения зарплаты и повышения цен, особый отдельный статус и кадровый состав большого завода (численность сотрудников составляла 12 тысяч человек. – Прим. ред.). Совпадение страха партийных идеологов и интриг КГБ, которому представилась возможность доказать свою необходимость – после подавления протеста в Новочеркасске эта организация получила значительные преференции.
Немаловажен и тот факт, что Новочеркасск – историческая столица казачества, ядро контрреволюции в период Гражданской войны. Советские вожди боялись восстания на Дону.
– Вы общались, в том числе, с людьми, которые принимали решения и потом участвовали в закапывании трупов. Что они говорили? Они чувствовали вину?
– Судья [участник событий] как-то ответил мне: "Да, не в "белых перчатках". Но такое было время!" Милиционер, который хоронил убитых, мучился совестью и рассказал правду.
– Вы также общались с очевидцами и жертвами расстрела. Каким было их отношение к государству, советской власти?
– Вину свою никто не понимал и во время выступления, и потом. Слишком быстро и непонятно, в ажиотаже, все происходило. Стихия, эмоции, порыв свободы, попытка защитить свои права не воспринимаются как вина. Да и много было случайных участников, которые в оперативных материалах названы "зеваками".
Конечно, была обида. Но виновником этой обиды простые люди не считали власть и государство. Ведь демонстрация шла под красными флагами и с революционными песнями. Хрущева ругали, конечно, но по-простому.
– Известно ли, как сложилась судьба семей расстрелянных и осужденных рабочих?
– Трагично сложилась. Дети остались сиротами, попали в детдом. Отцы и матери, вернувшись из заключения, вынуждены были скрывать участие в забастовке, находились под надзором органов. НЭВЗ отказался от своих рабочих и сегодня не желает говорить и помнить об этой "неправильной" странице своей истории.
– Как бы вы сформулировали главный урок Новочеркасска 1962 года?
– Для общества и для власти главный урок: не повторять подобное. Ведь если отринуть эмоции, все происходило стихийно и… глупо. Забастовщики не рассчитали свои силы, не успели сорганизоваться, поспешили. Власть же выбрала насилие, совершила явное преступление с аспектами бесчеловечности, в чем не было необходимости. И стала заложником у силовых структур, которые впоследствии обеспечивали ее защиту. Не такую грубую, а более изощренную.
– Насколько сегодня, спустя 60 лет, жива память о Новочеркасской трагедии?
– Конечно, участники и старшие по возрасту новочеркассцы помнят о расстреле. Кто интересуется историей, знает немного. В основном – слухи, искажения. В целом в Новочеркасске по отношению к случившемуся есть смесь страха и неприятия, нежелания вспоминать.
Руководство Новочеркасска организует Дни памяти и иные мероприятия по общественной инициативе, но НЭВЗ вычеркнул выступление своих рабочих из истории завода. В музейной экспозиции – ни слова, ни даты. На месте мемориальной доски, которую мы установили 31 мая 1991 года на здании заводоуправления и которая "пропала", висит некое обшарпанное подобие.
Увы, фактически не причастна и не заинтересована областная власть. Так, депутаты донского парламента дату 2 июня внесли в календарь как День памяти погибших шахтеров. Вероятно, память о расстреле Новочеркасска в мирное время оттепели нежелательна и сегодня, в ностальгии по советскому прошлому.
***
На подавление выступления рабочих в Новочеркасске по распоряжению властей были направлены части Северо-Кавказского федерального округа. Замкомандующего округом генералу Матвею Шапошникову был дан приказ двинуть на демонстрантов танки – он заявил, что не видит "такого противника, которого следовало бы атаковать танками", и отказался этот приказ выполнить.
В июне 1966 года Шапошникова уволили в запас, а спустя полгода исключили из КПСС. В августе 1967 года управление КГБ по Ростовской области возбудило на генерала уголовное дело по обвинению в антисоветской пропаганде – позже его закрыли ввиду "деятельного раскаяния и фронтовых заслуг". Шапошников был реабилитирован в 1988 году, он скончался в Ростове в 1994 году.
