Этой весной в российскую армию собираются отправить почти 135 тысяч новобранцев: призыв продлится с 1 апреля по 15 июля. Несмотря на то, что Минобороны считает, что такие понятия, как "дедовщина" и "казарменное хулиганство", в российской армии искоренены, заявления о неуставных отношениях в воинских частях продолжают поступать правозащитникам. Настоящее Время рассказывает истории мужчин, которые пострадали в российской армии от насилия – как физического, так и морального.
"Я мог начать плакать с утра"
20-летний Ильнур Адашев (фамилия изменена) в начале апреля 2021 года был комиссован с военной службы в воинской части 12128, которая находится в селе Тоцкое Оренбургской области. Срочник четыре месяца провел сначала в медроте, затем в военном госпитале и психоневрологическом диспансере. После этого его отправили домой с диагнозом "транзиторное расстройство личности". Нервные срывы у него начались после того, как срочник из Дагестана в декабре прошлого года избил его на глазах у роты, рассказывает Ильнур.
"Он всего лишь на месяц дольше меня служит, – говорит он. – Придрался к тому, как я заряжал телефон. Подошел к моей кровати, сел на меня сверху, начал бить по лицу, а затем стал душить. Когда я уже закряхтел, отпустил. Все сослуживцы это видели, но нет, никто не заступился – все боятся, что с ними сделают так же".
После этого случая агрессор еще несколько раз исподтишка бил его, вспоминает Ильнур. Адашев, у которого и раньше были проблемы с эмоциональным фоном, стал испытывать панические атаки.
"Я мог начать плакать с утра и не останавливаться несколько часов, – говорит он. – Два месяца я бесконечно температурил: меня выписывают – в тот же вечер температура опять поднимается. Ничего не мог делать, меня трясло, и это, конечно, сказывалось на службе, все видели".
Сослуживца после жалоб Адашева перевели в другую роту. Но Ильнур рассказывает, как через других солдат тот передавал ему, что "его найдут":
"Всего в этой травле человек пять участвовало, – говорит Ильнур. – Могли подловить меня в столовой, еще где-нибудь. В итоге я не выдержал и порезал себе вены".
После попытки суицида командиры воинской части сначала отправили Адашева к психологу, а затем вызвали срочника к себе на разговор. По словам Ильнура, его упрашивали "не губить себя".
"Я требовал, чтобы меня отправили на комиссию в психоневрологический диспансер, – говорит Ильнур. – Они говорили мне, что я загублю себе будущее, если меня комиссуют из армии "по дурке". Но я не успокаивался, у меня истерики были непрекращающиеся – им пришлось меня отправить к врачам. Психиатр, прежде чем выписать мне направление на обследование, сказал мне, что я предатель и хочу откосить от армии. Мы с ним часа полтора про Путина разговаривали. Сказал мне: "Если тебя не снимут, я тебя отправлю в дисбат или в прокуратуру".
В военном билете у комиссованного Адашева указан психоневрологический профиль госпиталя, в который его положили. Основательница "Движения сознательных отказчиков от военной службы" в Санкт-Петербурге Елена Попова, знакомая с Ильнуром, называет эту приписку незаконной. "В военном билете должны указывать организацию, которая проводила врачебную комиссию, – говорит она. – Просто название и номер госпиталя. А военкомат из говнистости, простите, фактически раскрывает врачебную тайну".
"Чего жалуешься? Только пришел, а уже устал"
В армии все новобранцы сначала друг к другу присматриваются, а потом сбиваются в "банды", рассказывает житель Читы Семен Астахов (фамилия изменена). В 2014 году он служил в воинской части в Песчанке недалеко от родного города.
"Буряты в одной банде, кавказцы в другой, якуты в третьей, – говорит он. – Я сначала во взводе служил, где одни буряты были. Ну и они начали всех "дрочить", прошу прощения. По отдельности все нормальные были, а потом сбились в банду, человек 30 – и почувствовали: их много. Были там парни, которых они замучили. Помню одного: поначалу был веселый пацан, а потом вечно грустный, поникший".
Семен уверен: агрессия друг к другу у солдат начинается из-за того, что в армии "заняться нечем". Сам он с сожалением вспоминает проведенный на службе год.
"У меня было ощущение, что я занимаюсь какой-то идиотией, – говорит он. – В Песчанке я был радистом. Но за полгода радиостанцию, на которой я должен был работать, видел всего два раза – и ее не включали ни разу. Как-то нас привели на полигон, командир говорит стрелять. А там поле чистое – ни мишеней, ничего. Куда стрелять, спрашиваю. "Стреляй в поле". Вот мы полгода просто и стреляли в поле".
Егор Дмитриев из Екатеринбурга (фамилия изменена) в ноябре 2019 года закончил контрактную службу в Приаргунском погранотряде в Забайкальском крае. На профессиональную службу в армии пошел после срочной. Но то, что продлевать контракт не станет, понял сразу. За заработную плату в 48 тысяч рублей (около $650) сержант три года охранял границу с Китаем вместе с другими контрактниками. В первые же дни своей службы из-за отсутствия зимней амуниции он застудил себе суставы – с тех пор у 25-летнего Егора болят ноги, зимой он носит специальные наколенники.
"Я тогда не получил теплую одежду, мне что выдали – я в том и пошел в наряд, – вспоминает он. – Это была весенне-осенняя обувь, берцы. Вечером воспалились колени, пришел в медпункт, а его начальник мне сказал: "Чего жалуешься? Только пришел, а уже устал. А вдруг ты специально пошел переохладиться?"
Военную форму: обувь, штаны, куртки – контрактники часто покупают себе сами, говорит Егор. При поступлении на службу им выдали старое обмундирование. Заставы также были не приспособлены для комфортной жизни:
"Это здания из кирпича, зимой холодно в них, – говорит Дмитриев. – Во всех комнатах стояли обогреватели: трубы не работали и отопления не было совершенно. Парни надевали бушлаты и просто спали в них. Эти заставы с советских времен еще, их когда-то построили сроком на пять лет, они временными должны были быть, но..."
"Люди часто не готовы себя защищать"
С переходом на годичный срок службы количество насильственных преступлений в армии сократилось, говорит юрист и координатор правозащитной организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга" Антон Щербак. Но дедовщина в российской армии далеко не искоренена, уверен он:
"Она во многом трансформировалась: сейчас мы часто сталкиваемся с систематическим насилием уже не со стороны сослуживцев-срочников, а контрактников, профессиональных военнослужащих, – уточняет Щербак. – Когда ребята служили два года, командирами отделений были срочники и дедовщина шла от них. Сейчас командиры отделений – сержанты, профессиональные контрактники, которые таким образом "воспитывают" солдат".
В некоторых частях дедовщина "воспроизводится и культивируется" офицерским составом, говорит Щербак. Это ощущается даже в судах, где подсудимых-военнослужащих поддерживает начальство:
"Иногда часть до последнего за офицера стоит, – вздыхает Щербак. – По материалам дела ясно: вот он, негодяй, все против него свидетельствует. И умный командир [воинской части], конечно, будет дистанцироваться до приговора суда, хотя бы формально. Но я сам присутствовал на суде, где представители вышестоящего командования спокойно с подсудимым разговаривали, шутили, веселились. Поэтому, скорее всего, они и сами не чужды таких "методов воспитания".Если военнослужащий причинил солдату тяжкий вред здоровью – вероятнее всего, он получит реальный срок, говорит Щербак. В случае травм средней тяжести агрессор может отделаться штрафом.
"Очень распространенная в армии травма – это разрыв селезенки, – говорит правозащитник. – Удар в область брюшной полости, достаточно иногда просто попасть в одну точку, чтобы селезенка лопнула. Вот тут обычно сажают людей. Но часто, когда нет физически сильных последствий у человека, офицеры отделываются штрафом и продолжают службу".
Хорошо характеризовался на работе и командир взвода Игорь Хохряков – номер его воинской части скрыт в материалах дела. В мае 2019 года Выборгский гарнизонный военный суд приговорил Хохрякова к трем годам шести месяцам лишения свободы условно по статье "Превышение должностных полномочий с применением насилия" (часть 3 статьи 286 УК) и штрафу в 100 тысяч рублей (около $1350) за восемь преступлений по статье "Мелкое взяточничество" (часть 1 статьи 291.2 УК). Следствие установило, что в 2018 году Хохряков вымогал у срочников деньги за право уйти в увольнительную. Также Хохряков как минимум дважды избил подчиненных солдат. В ноябре 2018 года, "будучи недовольным тем, что рядовой повредил огнетушитель, в неприличной грубой форме оскорбил его, после чего нанес несколько ударов в лицо", – говорится в приговоре. В январе 2019 года Хохряков в присутствии других военнослужащих "прижал рядового лицом к поверхности стола, после чего, схватив потерпевшего сзади за верхнюю часть форменной одежды, бросил его на поверхность того же стола, а затем на пол". Спустя несколько минут Хохряков избил рядового еще и по лицу, а когда солдат упал, "нанес ему еще несколько ударов ногами по спине, ноге и области предплечий".
Заявление на Хохрякова в "Солдатские матери Санкт-Петербурга" написал один из пострадавших срочников, но с журналистом Настоящего Времени бывший солдат разговаривать отказался. В "Солдатских матерях" не удивляются нежеланию своих подзащитных вспоминать события, произошедшие с ними на службе:
"Обращений по насилию в армии гораздо больше, чем заявлений о нем, – говорит Антон Щербак. – Люди часто не готовы себя защищать почему-то. Или родители [солдата] рассказывают, а сам человек не хочет. Или бывает, что передумывают".
Рядовой Вячеслав Васильев в марте 2019 года выиграл суд против старшины своей роты 138-й Красносельской мотострелковой бригады Степана Новикова. В феврале того же года Новиков избил Васильева в палатке полевого лагеря при двух других военнослужащих.
"Нужно было выходить на построение, но у меня пропал вещмешок, о чем я ему и доложил, – вспоминает Васильев. – Он велел мне принять упор лежа и несколько раз ударил меня по почкам и затылку".
Заявление в "Солдатские матери" Васильев отправил, находясь в военном госпитале, где он провел две недели после случившегося. Старшина Новиков, узнав о заявлении рядового, попытался уладить с ними конфликт. "Он мне звонил-звонил, но я не отвечал", – говорит Васильев.
Выборгский гарнизонный военный суд приговорил Новикова, который так и не признал свою вину, к трем годам лишения свободы условно по статье "Превышение должностных полномочий" (пункт "а" части 3 статьи 286 УК) и 30 тысячам рублей (около $400) штрафа.
Несмотря на совершенное с ним насилие, Вячеслав Васильев не жалеет о том, что пошел в армию, и говорит, что мужчинам "надо служить". Он нормально относится к воинской обязанности и собственный случай расценивает как частный. "Просто так получилось", – говорит он.
